Мур засомневался, но все равно кивнул.

— Вовсе нет, — довольно просиял карлик. — Это вода. Попробуй, и убедишься.

Мур послушался. Увы, он был уже не в том состоянии, когда можно отличить спиртное от керосина. На вкус напиток и правда оказался водянистый, но Мур ни за что бы этого не признал. Просто заявил, что в кружке никакая не вода.

— А вы псих, — добавил он, вспомнив про кинжал и осерчав на себя за то, что поначалу испугался этого лилипута. — Подите прочь, пока я не раздавил вас ботинком. Сплошная иллюзия! Ага, как же! — Он неучтиво фыркнул.

— Ты что, полагаешься на свои органы чувств? — осведомилась борода. — Небось думаешь, что и луна круглая?

— О господи, — проворчал Мур и сделал еще один глоток.

— В твоих глазах она круглая, — продолжил карлик, — но выглядит ли она круглой для всех остальных? Ведь то, что ты считаешь круглым, для другого может оказаться квадратным. Откуда тебе знать, как я вижу луну?

— Если вам интересно, как выглядит луна, ступайте на улицу да посмотрите, — ответил Мур.

— Откуда тебе знать, как видят меня другие? — не унимался карлик. — И как ты сам выглядишь в моих глазах? Пять человеческих чувств не аксиоматичны, они иллюзорны, и все вокруг — сплошная иллюзия!

— Значит, так. — Мур потерял терпение, а еще у него разболелась голова. — Ваша борода — это иллюзия. Моя рука — еще одна иллюзия. А теперь смотрите. — Он энергично подергал карлика за бороду. — Что, тоже иллюзия? Попробуйте-ка отшутиться!

Началась сумятица. Карлик вопил, верещал и вырывался. Через некоторое время Мур опустился обратно на стул, сжимая в ладони прядь курчавых волос.

— Во имя Кроноса и Аида! — прошипел карлик голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Теперь, мой друг, тебе не поздоровится. Если думаешь… хр-р-р! — Борода грозно ощетинилась. — Я тебе покажу, где иллюзия, а где не иллюзия! — Карлик откопал в бороде короткую тонкую палочку полированного черного дерева, направил ее на Мура и продолжил: — Накладываю на тебя проклятие иллюзии! Чума на все твои пять чувств! Укутайся в вуаль Протея!

Мур нерешительно отмахнулся от палочки и вдруг понял, что протрезвел. Почему? Непонятно. Но теперь ему хотелось лишь одного: поскорее уйти из этого прокуренного притона для умалишенных. Не сказав больше ни слова, он встал и нетвердо направился к двери, преследуемый зловещим хохотом пышнобородого карлика. Тот стих, лишь когда Мур перешел дорогу и ступил на противоположный тротуар.

Обернувшись, он увидел, что таверна исчезла, оставив после себя голый пустырь.

На мгновение Бертран растерялся, но потом сообразил, в чем дело. Он и правда хватил лишку: должно быть, таверна находилась в нескольких кварталах от вокзала и он, сам того не заметив, прошагал внушительное расстояние. Недовольно хмыкнув, Мур взглянул на часы.

Двадцать минут девятого. В самый раз, чтобы выпить чашечку кофе до прибытия поезда. Мур вошел в здание вокзала и направился к ресторану, но, осененный внезапной мыслью, свернул в аптеку, где приобрел цитрат кофеина и немедленно проглотил несколько таблеток, после чего заглянул в ресторан и взял кофе, чтобы развеять хмельное марево.

Погруженный в рефлексию, он сидел у прилавка и не сразу понял, что окружающие бросают на него удивленные и даже насмешливые взгляды. Вскоре он услышал громкое шмыганье и поднял глаза. Мужчина слева — здоровенный загорелый джентльмен, — сдерживая улыбку, поспешно уставился на собственные ботинки.

Но это было лишь начало. Вскоре Мур понял, что притягивает внимание окружающих словно магнит. Он разволновался и украдкой обследовал одежду. Все в норме. Глянул в ближайшее зеркало и остался скорее доволен, чем наоборот. Лицо, бросающееся в глаза. Не самое красивое, но с характером. Как у Гэри Купера. Заметив, что мысли отбиваются от рук, Мур взял еще кофе.

Громкоговоритель объявил о прибытии поезда. Мур заплатил за кофейные возлияния и, уклоняясь от летящих отовсюду взглядов, вышел на платформу, где стал дожидаться Коррин. Наконец увидел ее в толпе: хрупкую блондинку с пытливым взглядом и волевым подбородком. Она почти не изменилась. Молодая, деловитая, циничная и уверенная в себе.

После коротких возгласов и неловких объятий Коррин принюхалась, отпрянула и осведомилась:

— Кто облил тебя духами?

— Духами?

— От тебя разит фиалками. — Коррин твердо взглянула на него. — Так сильно, что не продохнуть.

— Странно, — заморгал Мур, — я ничего не чувствую.

— Значит, у тебя заложен нос, — решила Коррин. — Твои фиалки я еще в поезде почуяла. Берт, надо тобой заняться. Тебе не хватает материнских наставлений. Капля одеколона? Ладно, если тебе так нравится. Только не с ароматом фиалок. Мужчине он не подходит. Ты что, искупался в этих духах?

— Ну… — растерялся Мур, — рад тебя видеть. Выпить хочешь?

— Хочу, — сказала Коррин, — и очень сильно. Но не настолько, чтобы пойти с тобой в коктейль-бар. Люди подумают, что это от меня так воняет.

Раненный в самое сердце, Мур вывел сестру на улицу, после чего занялся укладкой багажа. Вскоре он уже катил в своем седане по бульвару Уилшир. Рядом сидела Коррин. Девушка высунула голову в окно, а Мур мрачно смотрел на дорогу. Он пришел к выводу, что Коррин изменилась к худшему.

Вдруг Коррин повернулась к Муру, коснулась его руки и спросила:

— Что с машиной, Берт?

— Хм? — Мур убрал ногу с педали газа. — Была в полном порядке. А что не так?

— Шумит.

Мур прислушался.

— Ну да, двигатель шумит.

— Я не про двигатель, а про этот свист…

— Погоди, погоди, — попросил Мур и добавил после паузы: — Нет, это у тебя в ушах свистит… наверное…

Коррин окинула брата внимательным взглядом и вдруг упала к нему на колени. Мур машинально ударил по тормозам, но тут же понял, что сестра всего лишь прижимает ухо к его груди. Наконец Коррин выпрямилась и с любопытством воззрилась на брата:

— Свист исходит от тебя. Это ты свистишь. Точь-в-точь как…

— Как что?

— Полицейский. Ну, полицейский свисток. Перестань, пожалуйста. Понимаю, ты хочешь меня развеселить, но это не смешно.

— Я не свищу, — отрезал Мур.

— То есть ты не контролируешь этот свист?

— То есть нет никакого свиста!

— Ты, наверное, что-то проглотил, — вздохнула Коррин и подумала, что жители Нью-Йорка ведут себя более предсказуемо. Ты хотя бы знаешь, чего от них ожидать. Девушку обдало запахом фиалок, и она закрыла глаза.

В этот момент их нагнал полицейский. Он махнул рукой, веля Бертрану прижаться к обочине, после чего слез с мотоцикла, поставил ногу на подножку седана и открыл было рот — но тут же сжал губы и сердито уставился на Мура. Его ноздри слегка подрагивали.

— В чем дело? — осведомился Мур. — Я не